- А ты выставь ему требование: всё, мол, возможно, дорогой, но только в законном браке! Женись на мне - будет тебе и белка, будет и свисток. Нет - до свидания!
- Хорошая мысль, да что я делать буду, если он вдруг согласится?
- А ты тогда дай ему такое трудное задание, как в сказке - пройти 50 часов личной терапии. А так как он на это ни за что не пойдёт, ты будешь избавлена от его поползновений.
- А если пойдёт?
- Ну... Тогда ты либо успеешь за пятьдесят-то часов смыться куда подальше, либо... Либо он выйдет из огня преображённым - может, тогда тебе понравится?! Любила ж ты его когда-то? А тут - улучшенная версия, с обновлениями, установленными поверх, новыми плагинами и прочим...
- Да как-то не знаю, нужен ли он мне теперь даже с плагинами. Я-то тоже с обновлениями. Несовместимость программ может случиться.
Породила я идею - и самой идея понравилась. Позвонил мне позавчерась Чемодан Без Ручки - с днём рождения поздравить. В очередной раз ушёл из семьи - на сей раз в никуда, ни к кому. Знаю, что просто так звонить бы не стал. Что если начнёт клинья бить? Вот тогда применю придуманный мною способ. Только брак. И только после 50 часов личной терапии. Я знаю точно: при существующем отношении постсоветских людей, особенно мужчин, к психологии я надёжно застрахована от брачного союза с этим субъектом.
Как верно, на мой взгляд, заметила Анастасия Фомина, маленькому ребенку очень сложно признать ограничения его родителей. Поверить в то, что они и вправду чего-то не могли или не умели. Взрослым бывает так трудно смириться со своими ограничениями потому что тогда, в тот момент, когда ограничения приняты, образ могущественных идеальных родителей почиет в бозе. И в такой момент возникает много грусти, слез, печали. В нашей культура мальчики не плачут, поэтому мужчинам вдвойне тяжело признавать свои границы, они требуют от себя невозможного и это ломает их. Женственность обесценена, и потому женщинам тоже тяжело плакать и грустить, потому что "кто будет любить плаксу".
Поэтому, мне кажется, наши мужчины столь несгибаемы и железобетонны, что предпочитают лучше умереть, нежели смириться с собственной ограниченностью. А женщины так боятся потерять любовь, что готовы услуживать и соответствовать чужим ожиданим сколь угодно долго.
Да-да. Вот как сейчас помню: один товарищ говорил мне, что когда я плачу, я похожа на его мамочку, "у той тоже глаза всегда на мокром месте были". А на "мамочку" у него, естественно, "не стояло". Мне оставалось только изображать Стойкого Оловянного Солдатика. Потому что - см. предыдущий абзац.
А-пропо, мне всегда неудержимо хочется прибить того, кто в отношении других людей (включая и меня) употребляет слово "разочарован". Так и хочется сказать: не обольщайся, не напускай на себя мару - не придётся потом чары развеивать. Что-то в этом есть невероятно отвратительное. Наверное, родительские манипуляции всплывают. Опять, мол, не соответствуешь ожиданиям. А что для этого соответствия делать надо - вновь, как в детстве, "родитель" объяснить не может, потому что у самого даже не семь, а все двенадцать пятниц на неделе.
А всё потому, считает Людмла Петрановская, что мы, дорогие россияне то есть, - Страна сирот. Что это значит? По данным Левада-центра, «не чувствуют себя под защитой закона» 58% россиян (в Москве эта цифра доходит до 73%)
И много другого впечатляющего.
Для меня это очень перекликается с основной эмоциональной окраской всех последних обсуждений в моем ЖЖ.
Все время ловила себя на мысли, как много общего с психологией детей из детских домов: то же постоянное ожидание, что обманут, предадут, используют, обвинят, отнимут самое дорогое, уничтожат, и те же ответные реакции: ужас, подозрительность, агрессия, истерика, обвинения всех и вся, и "каждый сам за себя" и "а чего я, пусть они сначала". Недоверие, недоверие, НЕДОВЕРИЕ. Им так же нельзя шарф на шее поправить -- думают, что ударишь. Или домогаться начнешь. Потому что "знаем мы вас, все вы притворяетесь добренькими, а на самом деле". И правы, да. На самом деле их опыт именно таков. Виктимность от хорошей жизни не случается.
И у всех нас есть основания, тоже да. Страна сирот, переживших жестокое обращение.
Очень похоже на то; однако, как заметил кто-то из читателей в комментах, опасность такого подхода в том, что эдак можно начать "играть в больного" (в смысле Э. Берна) в масштабе целого народа. И что вы после этого хотите от
Это я всё к чему? А я бы начала исцеление всенародной травмы с государственных программ помощи жертвам изнасилования (не только женщинам - мужчин, представьте себе, тоже, бывает, насилуют) и лицам с военным синдромом, каковой рассматривается специалистами как частный случай ПТРС (как военным, так и гражданским). Пример NN для меня оказался чем-то вроде сатори: всего три года войны - и потом вся жизнь с грохотом под откос, и жуткие социальные последствия. Людей в нашей стране не принято жалеть, так уж сели бы, хоть деньги на пальцах посчитали! Не "выгоднее"ли (бр-р-р!) государству вложиться сразу в реабилитацию таких товарищей, чем потом играть с ними в казаки-разбойники и держать за решёткой на деньги тех же налогоплательщиков?
Впрочем, это всё маниловские беседки. К людям в нашей стране подход один: бабы новых нарожают. А вот нарожают ли? Николас Эберстадт считает, что всё очень плохо. Он, как и Людмила Петрановская, полагает, что русские вымирают от тотальной депрессии, от чувства незащищённости и неверия в будущее. И если не принять срочных мер, "сверхсмертность", как он это называет, сделает русских исчезающим народом. Какие меры можно принять? Да вот хоть водки меньше жрать: Делать позорным питье водки – это в некотором смысле сделать русскость позорной, но водка в том виде, в котором существует в русской жизни, – страшный убийца, в особенности в последние десятилетия.
Но, помимо обесценивания русскости, отказ от главного национального достояния - водки - может сделать тысячи, если не миллионы семей глубоко несчастными. Почему? Об этом пишет Ирина Боровик: Психологи давно заметили, что браки с алкоголиками и импотентами крепки и непоКобелимы.
Главное, что счастливы в таком браке оба. ...
Надо сказать, что практика подтверждает - человек из пьющей семьи охотней готов на собственный брак с алкоголиком по образу и подобию родительской семьи.
Признаться, с завистью слушаю монологи своих клиентов, которые очень красочно рассказывают о нежности, внимании и любви в счастливые мгновенья. Это случается в период кратких ремиссий супруга. Это время прекрасно и незабываемо. И ради такой нирваны супруг больного готов приносить себя в жертву еще и еще. ...
Алкоголик - вечное дитя, а значит, найдется и нянька. ...
Удивительно, но психологических выгод у жены зависимого не меньше!
Сладостно осознавать, что столько лет выдерживаешь то, от чего другие ломаются. Значит - я сильна волей и тверда характером. Даже муж говорит, что я святая! Приятно ощущать себя сильным партнером, принимающим волевые решения за двоих. Быть диктатором, наконец: «Не пей, я все прощу». Осознание, что жизнь другого человека зависит от нее, поднимает критически низкое самоуважение к себе и усиливает чувство собственного достоинства, даже возвышает. Только не над достойными, а над падшими. Но проблемы зависимого супруга - прекрасный повод забросить собственные дела, учебу, карьеру, женственность. Она боится близких отношений с собой. Протесты и угрозы разводом - это дымовая завеса. Такой муж позволяет ей удовлетворить глубинные жизненно важные потребности: подпитывать свою несостоятельность.
На первый взгляд супруги зависимых - люди стойкие и решительные. Но под внешней твердой броней скрываются незрелые личности, не умеющие строить здоровые отношения. Для них непереносим страх быть отвергнутыми.
Именно этот страх и является источником бесконечного терпения.
Ну, и какой-то америкоз хочет лишить нас такой прекрасной, такой отработанной национальной игры в алкоголика-созависимую? Э, нет, эдак миллионы русских женщин лишатся смысла жизни!
Впрочем, если вы всё же решили выйти из этой игры и перестать быть жертвой - Наталья Холина говорит вам, что хотя картина крайне плачевная. Но все же не безнадежная. И человек-жертва имеет шанс данную ситуацию изменить.
Долго, тяжело, с регрессиями (ухудшениями), потерей веры (в терапевта, в себя, или сразу в обоих), в общем – путешествие с приключениями…
Но для меня ключевыми здесь являются слова: «лечению поддается»… пусть и небольшими, но очень старательными шажочками человека, который принял для себя решение отказаться от вторичных выгод и освободиться от жертвенной роли на всю оставшуюся (и, кстати, сильно небесконечную) жизнь.
В процитированной записи Наталья перечисляет признаки, отличающие поведение жертвы (полезно соотнести с постом Людмилы Петрановской, разворачивается просто эпической силы полотно, если спроецировать перечисленное не на человека, а на народ). Сходите посмотрите - себя не узнаете?
Если не узнаёте, если вы таки не жертва, не зависимый, не созависимый, не нуждаетесь в 50-ти часах личной терапии, - что ж, давайте искать иные формы досуга, без бутылки. Вот хоть споём давайте - зря я, что ли, песни тут выкладываю?
Однако и на этом пути, предупреждает нас преподаватель вокала по имени (или под ником?) Евангелина, нас, возможно, ожидают тернии.
Психологические причины, вызывающие трудности с вокалом:
-- родители внушали, что ребенок никогда не сможет петь
-- родители в принципе сдерживали энергию ребенка (зажим челюсти)
-- запрет на успех (что вызывает многообразный саботаж при появлении успеха: от постоянных пропусков уроков до внезапного отупения)
-- недоверие к себе, к собственным чувствам, к своему телу (а вдруг у меня это случайно получилось? а вдруг я вовсе не могу это делать? а то ли это вообще? а не подстраховаться ли, чтобы уж наверняка, не поднажать ли?)
-- установка на гиперусилия (все должно даваться героическим трудом и напряжением, легкие пути вызывают подозрение, если у меня легко получилось, значит, что-то не так, зажмусь-ка я покрепче)
-- запрет на проявление чувств (зажим челюсти, мышц в районе солнечного сплетения, боязнь издать громкий звук)
Вывод?
ЗЫ: Расклады делаю!
