В связи с визуальным рядом этого фото вспомнилось своё, девичье.
Было мне двадцать лет, и мы с мамой гостили летом в Умани, у старшей сестры моей бабушки.
И отправились мы с матушкой тёплым июльским вечером в Софиевку, которая слывёт вторым дендропарком Европы (что слывёт первым, мне так до сих пор и не рассказали). Я тогда, вопреки господствующим тенденциям моды, увлекалась тем, что теперь называется винтаж, а также склонна была к пассеизму и стилизации под романтическую старину. Поэтому облачена я была в летящую юбку ниже колена, сшитую из шёлкового платья другой тётушки и в батистовую блузочку - рукавчики фонариками, на талии вдето несколько рядов резинки для плотного облегания, ниже талии круглая басочка, вырез - поглощающее каре, обрамлённое оборкой, край которой, как и оборочки рукавчиков, был отделан тонким кружевцем. Голову мою украшала прозрачная широкополая шляпка из лески с нитяными просновками. Юбка колыхалась при каждом шаге, крахмальные оборочки и баска победно топорщились, шляпка отбрасывала кружевную тень на лицо. В общем, эдакое эфирное создание, выпорхнувшее если не из XIX века, то уж из 40-х годов точно.
И когда спускались мы уже ко входу в парк, из врат его вышел взвод вот таких же солдатиков - наверное, в культпоход их туда водили. Шли они, сдвоив ряды, и на почти пустой улочке сразу же нас заметили, ибо даже на другой стороне улицы было видно, как оживлённо засверкали у них глазки. Впереди, уставным печатным шагом, выставив вперёд нижнюю челюсть, шагал, наверное, какой-нибудь сержант. Он так и продолжал впечатывать шаги в булыжную мостовую, даже глаза не скосив. Поэтому он не видел, что происходило у него за спиной. А между тем, все головы разом повернулись в нашу сторону, и взгляды защитников Отечества явственно устремились к моему декольте. Выражением лиц в этот момент они были похожи на пятилетних мальчиков, которым показали в витрине огромную конфету. По мере того, как мы проходили мимо, головы, будто подсолнухи на поле в ускоренной съёмке, всё так же абсолютно синхронно поворачивались следом. У кого-то даже на сто восемьдесят градусов, кажется, голова повернулась, как у совы.
Но с ноги, к чести Советской Армии, никто не сбился.
