Ещё вчера глубокие колеи во дворах были полны водой по самую ступицу колеса, и машины то и дело садились брюхом на раскисший, набухший талой водой снег между колеями. Сегодня всюду под горку бежали сумасшедшие ручьи, и снег проседал, слабел прямо на глазах.
На проезжей части машины поднимают не веер, но целый шквал грязных брызг. С крыш низвергаются настоящие водопады - и вот ведь загадка: откуда там столько воды? Ведь если посмотреть из окон соседних домов, стаяло уже всё! Позавчера со страшным шумом и звоном бьющейся стеклотары с крыш слетали заледенелые остатки снежных козырьков. Лёд обрывался в водосточных трубах. Сегодня тихо.
Возле Торгового центра катают детей на лошадках. Лошадки под расписными дугами впряжены в линейки, украшенные новогодними гирляндами. На одной из лошадок - зелёная попона с бантиками. Неторопливой рысцой коняшка трусит вокруг магазина, и на улице разливается давно забытый запах конского навоза, запах детства. В город Мичуринск из окрестных деревень приезжало много колхозников на телегах, и цокот копыт слышался так же часто, как попадались на дороге конские яблоки, особенно на площади возле рынка.
Подумалось, что с годами всё больше и больше начинаешь ценить сам тот факт, что ты живёшь. Мне теперь становятся понятны старики, сидящие в своих подшитых пимах на завалинке и молча смотрящие на мир. Ведь это такое счастье - смотреть на мир! А ещё я понимаю, почему многие асфальтовые люди, перевалив за пятьдесят, вдруг начинают любить работу на земле. "Жизнь моя, как переспевшее яблочко, тянется к тёплой землице припасть"... Это даёт всё то же ощущение жизни и поддерживает её в человеке через жизнь растений. И уже не скажешь о себе "аз есмь древо неплодное, Господи", собирая в корзину тугие, белые яблоки. Я понимаю, почему, когда "солнце на западе", так хочется создать свой маленький домашний мир с уютными, обывательскими радостями - с розами в саду, с вареньем в июльский полдень, с вечерними чаепитиями на веранде, с рукоделием и запиранием дверей на ночь. Человек цепляется за свою крохотную вселенную, окружающую его теплом, наподобие материнской утробы, потому что слишком необъятно то, куда его, такого тесного, уже очень скоро позовут. А пока - солнце, весна, влажное дыхание тающего снега, орущие по кустам воробьи и радость просто быть.
...Напротив "Нью-Йорк Пиццы" горела машина. Чёрный дым и языки пламени вырывались из-под капота. Какой-то молодой человек разговаривал по мобильнику. Поодаль другой снимал пожар на телефон.
Мне хотелось купить себе кусок филе индейки в кулинарии. Горящая машина пугала.
- Она может рвануть? - спросила я у охранника банка, вылезшего на порог посмотреть.
- Ещё как! - почти обрадовался тот. - Вот догорит до бензобака и тогда...
Я предпочла спрятаться за угол. Кто-то сказал, что пожарных вызвали. Кто-то сокрушался, что могут загореться машины, стоявшие по соседству. И верно, пожарные приехали очень скоро и залили несчастное авто потоками воды. Хозяин так и не объявился. Толпа зевак рассыпалась так же быстро, как и собралась.
