С ужасом убедилась, что нести по снежным тропкам лишние десять килограммов собственного тела (притом, что мышцы превратились в кисель) - изрядно обременительно. Ладно, будем считать, что это у меня естественное отягощение для восстановления формы. Если я семьдесят килограмм смогу легко носить, то с шестьдесятью буду просто летать, как воздушный шарик.
Попыталась манипулятивно раздуть в Попугае чувство вины за мою физическую деградацию. Ведь если б он не скрылся почти на год, было бы кому меня выгуливать и гонять, и глядишь, я бы не стала заедать ночами тоску. Манипуляция не удалась.
Покувыркалась немного со стойки на тропинках - когда ноги попадают в сугроб, фиг быстро встанешь. Зато, хвала Аллаху, уверилась, что не разучилась.
Полупередовые тётки на группе фламенко отделились от общества и разучивают гарротин. Испытала нечто вроде укола зависти. Но они собираются выступать; из оставшихся не охваченными гарротином одна дама агитирует за пляски на сцене в виде румбы и чего-то ещё и побуждает шить юбки и заказывать обувь. Чувствую однако, что мне с моим суконным рылом в этот калашный ряд незачем лезть. Мне б ноги правильно научиться ставить. Добрый Боженька, как всегда, подсунул большой и твёрдый орех беззубой обезьяне. Зачем мне всё это теперь? Только чтоб поясница не болела? В двадцать надо было, в двадцать. А сейчас - мне б теперь, мать, ром отдельно, а бабу отдельно. Бросать не хочется, но и перспектив особых не вижу.
Не уйти ли в монастырь?
